Перейти к основному содержанию

Экранизирован рассказ Дины Рубиной «Любка» об эпохе «дела врачей»

«Конец эпохи»

Режиссер Софья Чернышова

Этот сорокаминутный фильм снят Софьей Чернышовой как ее дипломная работа во ВГИКе.

«Конец эпохи» — экранизация рассказа Дины Рубиной «Любка». Выпускница московского (в рассказе Рубиной — ташкентского) мединститута попадает по распределению в глухой городок. На кармашке ее врачебного халата вышито «ИМЗ», что означает Ирина Михайловна Зальцман. Это опасные инициалы, ведь действие фильма происходит в 1952-53 годах. Но поначалу все относительно нормально. ИМЗ работает в больнице при металлургическом комбинате, она, по отзыву главврача Перечникова, «диагност от бога».

На комбинате трудятся в основном зэка и «вольноотпущенные» (контингент вроде тех, которых в 70-е годы стали называть «химиками»). Но у ИМЗ есть проблема — она мать-одиночка. И вот ей приходит в голову предложить одной вольноотпущенной, явившейся к ней на проверку (вероятно, на предмет исключения венерического диагноза... который не подтвердился), пойти к ней в домработницы. Та ответила, что подумает, и на следующий день явилась в коммуналку, где ютилась ИМЗ. Но в первый вечер она дочурку ИМЗ не нянчила, поскольку должна была сперва отмыться от вшей.

Домработницу звать Любка, она приблизительно того же возраста, что хозяйка.  Когда ИМЗ пошла в паспортный стол прописывать Любку, начальник ужаснулся: да эта девка, оказывается, настоящая бандитка, даже главарем банды была! В своем ли ИМЗ уме, такой дитя свое доверять? Но у ИМЗ другого выхода нет. И дальше в фильме в меру смешно показывается, как Любка служит ИМЗ. В меру смешно, но и в меру предсказуемо. В общем, это та же старая сказка о Коньке-Горбунке. Любка оказывается мастерицей на все руки, наконец, у непрактичной ИМЗ возникают обед на столе и занавески на окнах, а дыры в ее чулках исчезают. Использовав лишь небольшую часть своего блатного лексикона, Любка так запугивает наглую соседку ИМЗ, что та начинает на цыпочках ходить. А главное, она оказывается гениальной нянькой для Соньки. Правда, использует в качестве колыбельных воровские песни, и первыми словами, произнесенными малюткой, оказываются «падла» и «козел», да это детали.

Но вот грянуло «дело врачей». Сотрудники ИМЗ все как один пишут коллективное письмо «Сорвать с потенциальной отравительницы и агента Джойнта врачебный халат!» Главврач, хоть он и Перечников, перечить мнению коллектива не смеет. Он лишь втайне предлагает ИМЗ помочь ей устроиться уборщицей где-то на комбинате. ИМЗ соглашается, но Любка не позволяет хозяйке настолько опуститься в статусе и идет уборщицей вместо нее. Теперь мама сидит с ребенком, а домработница зарабатывает семье на хлеб и молочко.

Еще кое-какие деньжонки подкидывает Перечников. То есть он в полном смысле их подкидывает: подкрадется ночью к окошку ИМЗ и бросит бумажки в форточку. В этом моменте, между прочим, проявляется разница мировоззрений автора рассказа и режиссера. Рубина описывает такие действия пожилого человека сочувственно, она понимает, что в темные времена и трусливое сострадание дорогого стоило. Чернышова же заставила артиста, играющего Перечникова, бросать деньги в окошко так, чтобы нам было смешно и немножко противно на него смотреть: не может, мол, этот дяденька с чеховской бороденкой смело выступить на защиту несправедливо обиженной! Хотел бы я посмотреть, как сама Чернышова навела бы там шороху в 1953-м.      

Но вернемся к сюжету. Конек-Горбунок не навек остается с Иваном-дураком: выручив незадачливого хозяина из семи бед, он возвращается в свои волшебные пространства. Так и Любка. Убедившись, что дела ИМЗ более или менее наладились (она восстановлена врачом на прежнем месте, и те, кто недавно строчил на нее телегу, приветливо встречают ее и удивляются, где это она так долго пропадала) — удостоверившись, что  все теперь ОК, Любка возвращается в банду, начинает снова в охотку убивать и грабить.

Как я уже говорил, все это забавно, но не слишком правдоподобно — не слишком эта Любка на главаря банды похожа, скорей старик Хоттабыч какой-то. То есть девушка Гулагич.

Но в фильме есть одно интересное место. 5 марта 1953 года ИМЗ слушает по радио сообщение о смерти Сталина и... плачет. Это не бог весть какой хороший фильм, и не совсем ясно, плачет ли она от горя,  радости или просто от шока. Но, похоже, что от первого. И тут является с работы Любка — она уже бухая, и счастливо смеется, и предлагает ИМЗ по такому случаю тоже бухнуть. ИМЗ соглашается... хотя, опять же, непонятно, по случаю радости или горя. И я подумал: вот она, совковая интеллигенция! И гнобили эту еврейскую докторшу, и полы заставляли мыть, и ею самой чуть полы не мыли — нет, все равно рыдает в три ручья по Усатому! А зэчка хохочет. Народ, он такой, он понимает.

Ох, народ, он тоже всякий бывает. Вон как он нынче плачет, что Иосиф Виссарионович не прожил еще лет хоть семьдесят. Но, так или иначе, фильм дает пищу для размышлений, и уже за это его стоит посмотреть.       

               

Святослав Бакис, специально для «Хадашот»

Нет времени посещать сайт? Подпишитесь на рассылку и получайте самое важное в одном письме

Отлично, вы подписаны на нашу рассылку!
Ранее вы уже были подписаны на нашу рассылку